…На трассе, когда вэн притормаживал, он весь как бы всхлипывал и булькал. Мы везли воду — по три галлона на день на человека. Последние 3 часа из десяти пути шли через индейские резервации: медленно-медленно, по узкой дороге, одна машина почти вплотную к другой. У тамошних индейцев свой бизнес: слишком торопливых штрафуют за превышение скорости. И на это живут.

Ко всем машинам приторочены велосипеды: белесые шины говорили о том, что эти люди едут не в первый раз.

Там, в пустыне, убивается любая обувь, горят любые шины. Велики на БМ покупают дешевые, чтоб не жалко, потом либо выкидывают, либо оставляют до следующего года. Но без них никак. Город вырастает огромный, от одного дружественного лагеря до другого может случиться и три километра, а если хочется увидеть все объекты, построенные на плайе, пешком — почти без шансов.

 

Когда меня вели на плайю в первый раз, я сама закрыла глаза, ожидая чуда. Открыла, лишь отпустила руку ведущего. Впереди я увидела Человека, которому предстояло сгореть, влево вдалеке — Бельгийскую Вафлю, гигантский храм из досочек, очертаниями напоминающий медведя (русские его называли Медведом), чуть ближе тогда достраивали Хоуп-храм, на стенах которого уже на следующий день начали писать письма своим мертвым, а дальше справа ажурной то ли готикой, то ли чем-то муслимским слепили Холе-храм — Храм Всех Мировых Религий.

За спиной по обе руки, подковой, поднимались шатры и тенты, по краям строящегося Города уже натянули гигантские полусферы транслагерей. «Дома», — подумала. И почему-то начала смеяться. Даже и не смеяться, а хохотать.

«Похоже на то, — сказал мой спутник, — со мной было так же».

— Слушай, это какой-то Брегель, только на жаре. Если мы о цвете. Это какая-то вывернутая наизнанку Америка, если мы по сути.

По белесому слепящему фону двигались яркие разноцветные пятна: медленные велосипедисты и еще более медлительные люди. И первые арт-кары.

 

Самая красивая история этого эвента была связана как раз с Бельгийской Вафлей. Дерево для храма бельгийцы привезли из дома. Строить начали еще до начала эвента, достроили день на третий. Ночами там не прекращался рейв. Когда сгорел Человек, когда сгорел Хоуп-храм, спустя два часа запалили Медведа. Бельгийцы собрали потом пепел и увезли домой, чтоб распылить над лесами Бельгии. Чтоб вырос Лес Будущего.

Эвенты всегда тематические. И тема этого обозначалась как «Будущее». В 2007 году нас ждет «Зеленый Человек», что бы это ни значило.

 

Когда все кончилось, когда в пиротехническом угаре отстрелялись и сжигаемый Человек, и Храмы, когда перестали уже ездить по ночной плайе арт-кары (других средств передвижения, кроме арт-каров и велосипедов, в Городе не бывает), когда замолчали транслагеря, и художники разбирали свои инсталляции, друг, привезший меня туда, сказал: «Человек и храм сгорели не случайно. Если бы они не сгорели, Burning Man был бы кучей цветных фанерок, построенных толпой ряженых мудаков в пыли».

Я готова согласиться. И готовлюсь приехать опять.