Стихотворение Хлебникова «Праздник труда» — очень мощный текст, и по нему уж точно никто пока не готовил. Что еще надо? Вперед. Для блюда нам хватит первых двух строчек:

 

 

Начинаем с толпы. Толпа — это мясо, никак иначе. Но какое мясо? Явно не священная корова ариев и не запретная свинья мусульман. А кто? Пусть будут овцы, ведомые пастухами. То есть, грубо говоря, баранина. Баранину режем кубиками. Потому что Хлебников — кубофутурист. Получившиеся кубики Великой Пирамиды Всемирного Счастья я решил просто пожарить. Без всяких специй, только посолил, потому что толпа примитивна, но она же в какой-то мере соль земли.

Обжаренное мясо становится коричневым и напоминает простых грубых загорелых людей.

Теперь красное. Первое, что пришло на ум, — помидоры.

Размещаем толпу на площади (мясо на плоской тарелке), над ней помещаем алое, то есть флаги и транспаранты. То есть нарезанные колечками помидоры.

Выходит очень здорово, потому что помидоры свежие и сочные, а тогда в этом красном цвете заключалась вся свежесть, весь сок эпохи, весь ее огонь, красный цвет был цветом зародыша нового мира. Свежесть и сок в помидорах есть. Отлично. Огонь... разве только цвет, но это решается: посыпаю помидоры красным перцем.

Но на зародыш нового мира ни помидор, ни перец символически не тянут. И тут я вспоминаю: икра! Красная икра — это буквально зародыши и они не нарушат цветовой гаммы, а во вкусовую впишутся очень удачно. Кладем на помидоры икру. Все! У нас на тарелке — воспетая поэтом первомайская демонстрация начала XX века. И мы можем ее съесть, запивая символизирующим кровь гранатовым соком.

 

Гогена вдохновляли на создание ярких полотен таитянские женщины и природа Таити. Меня полотна Гогена вдохновляют на кулинарные эксперименты. Вероятно, это рудимент детского — желать съесть все, что нравится. Я хочу съесть Таити Гогена.

Отчего-то он ассоциируется у меня с папайей. Хотя папайя на Таити не растет, я уточнял. Но кого интересуют скучные подробности? Мы же творим! Берем папайю и… и, конечно, что-то мясное. Таити — остров. На кого там охотятся островитяне? На коз, на свиней? Не знаю. Но вот птицы там наверняка есть. Возьму птичьи сердца: сердца индеек. Почему не кур? Ну, куры — это как-то совсем скучно, а сердца райских птиц в магазине не продаются. Почему сердца? Потому что сердце Гогена принадлежало Таити. Хорошо бы обжарить их в пальмовом масле. Но самое экзотичное, что я нашел в округе — кунжутное. Пойдет, аромат хороший. Не столько ради вкуса, сколько ради цвета посыплю их во время обжаривания куркумой. Всё? В принципе, можно и остановиться, но папайя без семян выглядит скучно, как какая-то тыква. Ее семена, островатые на вкус, но, по-хорошему, несъедобные, очень похожи на черную икру. Эх! Жаль, запретили добычу осетровой икры, из-за чего теперь несчастная баночка стоит столько, что лучше и не вспоминать, сколько… Ну ничего. Возьмем икру палтуса. Она не такая вкусная, но по цвету подходит. Положим ее в очищенную папайю вместо семян. Ну вот. Это, конечно, не буквальное повторение какой-то из картин великого мастера, но мы к этому и не стремились. Это не копия — это интерпретация.