— Не боитесь, что критика воспримет вашу блог-книгу в штыки или вообще не заметит, а тираж не разойдется?

— Если честно, ситуация меня до обалдения умиляет и заставляет совершенно иными глазами посмотреть на механизмы общественного резонанса. Дело в том, что я уже больше 10 лет зарабатываю литературой, в Союзе писателей с 1998 года, у меня вышло пять книг и некоторые даже удостоены премий, но это сроду никого не волновало. Пока не настал день, когда мой старинный друг Игорь Белый, основатель издательства Memories, издал элитным тиражом... мой интернет-дневник. И организовал презентацию. Наутро я проснулся знаменитым. Это уже четвертое интервью, которое я даю.

— Вы думаете, что я у вас беру интервью?

— А что же? Вон у вас цифровой диктофон на шее висит, а на нем горит лампочка. Значит, включен.

— Зачем нужны эти записи в блогах писателю? Это же пошло. Вдобавок дневник отнимает творческую энергию, которую потом не хватит для новой книги.

— Творческая энергия — штука плохо управляемая. Лично мне не всегда удается направить ее по назначению. Тогда она изливается, например, в дневник. Потому что когда ты выполняешь творческое задание, например, статью сочиняешь, надо держаться строго в рамках и теме. Когда ты пишешь собственную книгу — здесь, казалось бы, все свободно, но практически ты опять должен держаться в рамках, которые сам себе поставил. А в дневнике можно писать что угодно, чем в данный момент занята твоя голова: и частушку про политику, и как за кефиром на скутере ездил, и про фильм новый. Есть тут, конечно, задача — не писать того, что постороннему человеку было бы читать откровенно скучно. Но ее решить проще. И приятнее. Поэтому я всегда думал, что время, потраченное на дневник, — это такой отдых для души, а его продукт никогда не пригодится, потому что у всех этих текстов нет будущего. Не формат, как говорят издатели. А вот оказалось — можно сделать книжку!

— Когда в книге и блоге вы сообщаете пароль от своего ящика, то не боитесь? Судя по материалам в Интернете, у вас много недоброжелателей. Я, например, видел обсуждение ваших текстов… Помните, как вас ругали после рассказа «Письмо отца Серафима»? Не боитесь, что кто-нибудь зайдет к вам в ящик и поглумится?

— Это очень забавное занятие — при случае как бы рассеянно процитировать в Интернете свой пароль. Рекомендую. Туда сразу куча любопытствующих (или злонамеренных), отложив все свои дела, бросаются. Наивные...

— В вашем творчестве много текстов посвященных компьютерам, Интернету… В них сквозит какая-то странная влюбленность во все это…

— У меня первое образование — компьютерное, мне вообще нравится техника и электроника.

— По всему видно, что у вас склад ума не гуманитария, а технаря.

— Писателей вообще меньше всего выходит из Литинститута — даже меньше, чем из художников. С большим трудом можно вспомнить пару фамилий, да и то, как правило, они были известны и до поступления. Из филологов писателей уже заметно больше. Много и писателей-журналистов, но достичь больших успехов им часто мешают профессиональные привычки, заставляя писать быстрым «обозревательским» языком и вываливать на читателя горы информации, перечней и фактов, хотя читатель ждет от книги художественного слова и увлекательного сюжета. Неплохие писатели получаются также из ментов, военных и моряков. Много хороших писателей вышло из технарей — инженеров, математиков, физиков. Но все-таки лучшие писатели получаются из медиков. Вспомним: Чехов, Булгаков, кстати, и Лукьяненко — это все врачи. Медики, на мой взгляд, вне конкуренции.

— Существует интересный механизм: когда кто-то начинает оскорблять собеседника, восклицая «Ты хам! Тварь! Подонок!», а собеседник не подается на провокацию и отвечает корректно, то с точки зрения сторонних наблюдателей кто из них выглядит хамом тварью и подонком?

— Спасибо за добрые слова. Скажем так: предложений не было, а сам я никогда и никуда не предлагаю свои тексты, жду, пока предложат сами. Многие думают, это потому, что я избалован публикациями. Предложений действительно с избытком, но дело не в этом. Просто, если честно, я очень боюсь испытать ощущение графомана, когда я предложу текст, а мне откажут. «У нас конкурс литературы, здесь не должны побеждать анекдоты!» — такую обиженную фразу я услышал от молодого, но довольно известного литератора, когда мой рассказ (весьма трагичный, кстати) стал победителем. Думаю, то же самое услышу и в «серьезных» литературных журналах. До перестройки они были для авторов практически единственным шансом на достойную публикацию. Но сегодня, когда публикуется что угодно и где угодно, тиражи и вес литературных журналов резко упали. Сегодня литературный журнал занимает особую нишу: он ассоциируется не с массовой литературой, а с ее противопоставлением: эдакой элитарно-кристаллической литературной, понятной лишь утонченным ценителям слога и штиля. Моя же авторская репутация в этом смысле безнадежно запятнана, ведь начинал я автором юмора на ТВ (о, ужас!), а сейчас пишу книги, выходящие в сериях фантастики. А это, понятное дело, клеймо на всю жизнь. Любой утонченный литератор вам скажет, что фантастика — это не литература, а мусор. Вот Булгаков — это литература, а Стругацкие — это так, фантастика. Хотя, согласитесь, если бы Булгаков впервые издал «Иван Васильевич меняет профессию» про машину времени и «Собачье сердце» в пестрой серии «Фантастические миры» — это тоже была бы не литература, а фантастика…

— Смеяться над серьезными вещами: это у вас дар с детства или приобретенное?

— Ну, разумеется. Когда мне было 5 лет, я гулял по стройке в Чертаново, и мне на голову упал ковш. С тех пор все серьезное меня смешит и наоборот. Так и живу. Спасибо за дар, РЭУ-164!