Познакомились они в июне на «шашлыках», где собралась разношерстная компания – друзья друзей и их друзья.

Она вызвалась нанизывать мясо на шампуры, а он предложил ей помощь. Потом преподнес роскошный букет огородной зелени и серьезно сказал:

– Это вместо цветов.

Вся остальная компания разбрелась по лесу, кто-то в ожидании мяса дегустировал грузинское вино, привезенное в изобилии. Они остались у мангала одни. Жирное пряное мясо шкворчало и румянилось, он обмахивал его пучком смородиновых веточек, смоченным в коньяке.

Через неделю он пригласил ее в испанский ресторан. Ели жареных в чесночном соусе креветок и холодный острый суп из помидоров и перцев.

Он рассказывал ей про Испанию, а она вспомнила цитату из Селинджера: «Фирменное блюдо надо было заказывать только вдвоем, потому что в его состав входил чеснок».

Глядя на него сквозь бокал с ледяным розовым сухим вином, она поняла, что ей хочется с ним целоваться, несмотря на чеснок.

Целоваться они начали позже, сначала гуляли всю белую ночь по улицам. Болтали без умолку, а потом неожиданно замолчали. Молча и медленно шли по набережной, ждали, когда сведут мосты. Он пригласил ее к себе.

Дома он достал бутылку шампанского, и они распили ее на балконе, наблюдая рассвет цвета ранней клубники, которой они закусывали вино. Пронзительный запах клубники, ее сладкий сок стали для нее ароматом и вкусом их поцелуев.

На следующих выходных он повез ее на рыбалку – на дальние озера, на острова. Забыв про расставленные снасти, они весь вечер любили друг друга, а когда опустилась ночь, почувствовали неудержимый голод.

Крупную рыбу пекли в фольге, оставляя мелочь на завтрашнюю уху.

Пальцами раздирали горячую плоть своих жертв, перепачканными руками и губами касались друг друга, бережно выбирая из прически рыбью шелуху. Покончив с едой, сообразили, что забыли взять с собой соль и ели совершенно пресную рыбу, даже не заметив этого.

В июле она уехала на фестиваль – в южный город, к морю. Ночи там были темные и зведные. В ее номере всегда были свежие фрукты – абрикосы и персики, россыпи разноцветной черешни и шелковицы, и всегда стояли свежие цветы. Цветы приносил ее коллега, с которым у нее случился стремительный роман. На юге, где сам ритм жизни замедлен, лишь курортные романы случаются стремительно, потому что ночь наступает внезапно.

По вечерам они ходили в маленький ресторан на набережной, в меню которого местная кавказская кухня сочеталась с образчиками европейской haute cuisine. Ее спутник заказывал обжигающие люля-кебаб в гранатовом соусе, а она задумчиво разглядывала живых омаров в морском аквариуме, выбирая, который из них станет ее ужином.

А потом она заскучала. Решила, что это обычная хандра. Два дня лечилась шоколадным мороженым и вермутом, а на третий день – сбежала, не дожидаясь закрытия фестиваля, к тому, кто ждал ее в городе.

Он встретил ее в аэропорту. Вместо букета на этот раз преподнес ей подсолнух, с невнятными «молочными» семечками. Они совершили набег на центральный рынок, плотно набили сумки едой и на три дня заперлись у него дома.

Она не умела готовить вовсе, он запрягал ее «рубить салаты» – помидоры, огурцы, разноцветные перцы крупными кольцами, фиолетовый «ялтинский» лук, солить крупной солью, поливать нерафинированным маслом. Салатные листья рвала руками, сбрызгивала лимонным соком, присыпала солью и сахаром. Редиску просто мыла и отрезала ей хвостики. Ей нравилось хрустеть редиской, не смешивая ее островатый вкус ни с какими приправами.

Он жарил до полуготовности стейки и сочинял сложные гарниры – с молодыми лисичками и цветной капустой. Тушеные молодые цуккини. Фаршированные перцы. Жареные пластинками баклажаны с сыром и зеленью.

Они пытались варить кукурузные початки, но никак не могли дождаться их готовности – съедали полусырыми. Варили раков с укропом и суп-пюре из тыквы с раковыми шейками.

Кормили друг друга с рук вишней, малиной и черникой. И все время целовались перемазанными черными губами.

На четвертый день ему все же пришлось выйти на работу, а она уехала на дачу. Он приезжал к ней три раза в неделю, потом все реже и реже. Свое невнимание объяснял занятостью на работе. Она не скучала, но ждала.

Еду готовила саму простую – молодую картошку с малосольными огруцами и зеленью, да окрошку. Крошила все подряд, оправдываясь перед собой, что это не название супа, а способ приготовления, и список точных ингредиентов никому доподлино неизвестен. Обязательно добавляла ледяного крошева. Целыми днями валялась в гамаке или ездила на велосипеде на озеро – просто ждала.

Собирала сливы со старых деревьев в саду, но до варенья руки не поднимались.

Кто варит варенье в июле,

тот жить собирается долго,

во всяком уж случае зиму

намерен перезимовать.

Иначе зачем ему это,

и ведь не из чувства же долга

он гробит короткое лето

на то, чтобы пенки снимать.

(Отрывок из стихотворения Инны Кабыш)

 

Ночи становились темнее, луна больше и ярче. Он не приезжал и не звонил уже две недели. Она перестала его ждать.

Купила на местном рынке большую дыню-торпеду. Решила сделать в ней крюшон – слоями, согласно этапам их романа.

На самое дно – поздняя клубника, их первый поцелуй. Потом персики – ее куротная измена. Последняя осыпающаяся малина, вишня и черника – их три счастливых дня. В завершение – сливы, на сбор урожая которых он уже опоздал.

Залив ягоды шампанским и коньяком, что хранились в ожидании приезда, она отправилась в гамак – смотреть на бледные звезды, слушать шуршание спелых опадающих яблок и ждать, когда созреет крюшон и начнется осень.

Осенью все будет проще и понятнее. Вино нужно будет не охлаждать, а наоборот греть. Пить из держащих тепло керамических кружек глинтвейн, закусывать его горьким шоколадом, который, как известно, лечит любую хандру.