28 сентября 1989 года с Борисом Николаевичем Ельциным произошло примечательное событие, которое долго и детально обсуждалось на заседании Верховного Совета СССР, транслировавшемся по центральному телевидению, а также опубликованное в центральной печати.

Народный депутат, член ЦК КПСС Ельцин Б. Н. отправился к своему другу по Свердловску, Министру строительства СССР Башилову С. В. на правительственную дачу в подмосковном поселке Успенское. Ельцин отпустил водителя и пошел пешком. Вдруг на него напали неизвестные, затолкали в автомобиль «Жигули», надели на голову мешок, а затем сбросили с пятиметрового моста. Ельцину удалось развязать мешок и спастись. Однако в народе прижилась другая версия произошедшего: якобы Ельцин пришел с цветами к любовнице (поварихе Башиловых Елене Степановой), но она его прогнала, случилась ссора, и он, выпив с горя, упал с мостка. На официальном митинге 15 октября 1989 года Ельцин заявил, что бредовые слухи о любовнице были распущены с целью его дискредитировать, и выразил уверенность, что «народ во всем разберется». Некоторые политисторики полагают, что столь массовые публичные обсуждения личной жизни политика, никогда ранее не применявшиеся в практике высших государственных и правительственных органов СССР, стали отправной точкой в стремительной карьере Ельцина. По версии историков, именно после «падения с моста» Борис Ельцин стал Председателем Верховного Совета, а затем — Президентом России.

 

 

По переходу Павелецкого вокзала неслись на обед менеджеры, жевали булки студенты, старушки, складывая губки трубочкой, просили милостыню, охранники безразлично скользили по ним взглядом. Неподалеку тусовались вокзальные бичи и «бригадиры». Все в этой суматохе привокзалья было на месте. Не было только профессионального нищего Васи, которого я накануне подговорила исполнить роль Ельцина за 800 рублей и бутылку перцовки. До начала реконструкции оставалось 46 минут. «Бомжи! Где у вас тут бомжи?» — кинулась я к стражу правопорядка. «Э-э-э, да у нас тут их не очень, тебе нужно на Комсомольскую площадь, там этого добра навалом, — почесал фуражку страж. — Хотя вон попробуй к носильщикам сходи — может, порекомендуют кого».

Бригадир носильщиков дядя Леша повел меня по хозпомещениям вокзала. Во дворе на носильной телеге лежали-грелись на солнце двое в оранжевой спецодежде. «Григорий! — позвал дядя Леша одного из солнечных. — Ты не хочешь с моста прыгнуть за деньги?» «А че, можно и прыгнуть, — встрепенулся Григорий. — У меня первый разряд по плаванию. Сколько денег?»

«28 сентября, 14:00, Болотная площадь, Лужков мост. Реконструкторская Группа Ближайшего Политпрошлого «КазуС» воспроизведет историческую реконструкцию эпизода «Падение народного депутата СССР, члена ЦК КПСС Бориса Николаевича Ельцина с моста в Москва-реку». Реконструкторская Группа Ближайшего Политпрошлого «КазуС» ставит своей целью воссоздать конкретный исторический эпизод новейшей истории России. «КазуС» вне политики, вне здравого смысла. Доп. инф. + аккредитация по тел. +7ХХХ». Вдохновившись информационным поводом, я написала этот релиз и ради прикола повесила в ЖЖ-сообществе журналистов. Каково же было мое удивление, когда на указанный номер начали звонить и аккредитовываться папарацци. «Откуда, из «Времечка»? Ага, записываю. А вы? «Сити FM»? Чудесно, приходите! …Группа «КазуC» была создана в марте 2006 года… — на ходу придумывала я, а в голове крутилось одно-единственное: «Где же взять идиота, который сиганет с моста?»

Идею пригласить бомжа на роль Ельцина подкинул Моська Рунета. Поздним вечером мы осмотрели мост, размножили пресс-релизы, закупились мешками, договорились с Василием — «человеком на костылях», работающим в переходе на Павелецком. Утром все было готово. Мне оставалось только транспортировать главного исполнителя роли с вокзала на Новокузнецкую. Василий клялся, что не кинет. Обманул. Или испугался. Я не верю в судьбу, с Григорием мне просто повезло…

Григорий приехал в Москву в марте. Приехал из Белгорода, чтоб заработать денег и купить велосипед трехлетней дочке Машке. А дальше — обычная для Москвы история. На вокзале сразу приняли менты, забрали все деньги. Григорий расстроился и запил, потерял документы, затусовался с привокзальными бичами, чуть не умер с голоду. Потом вдруг опомнился, устроился работать дворником на Павелецком вокзале и поклялся, что не вернется домой, пока не приведет себя в порядок и не накопит 1000 долларов. С начала лета смог накопить только 100. Поэтому над моим предложением на 800 рублей он долго не раздумывал.

«Журналистам скажешь, что прошел специальный кастинг. Что вдохновился чудесным спасением Бориса Николаевича и считаешь, что падение с моста являлось некой инициацией, обрядом, что ли, — так понятнее? Понимаешь, жизнь Ельцина круто изменилась именно после этого падения. Вот и говори, что твоя жизнь тоже круто изменится. Поверь, свалившись с моста, ты тоже вполне сможешь стать президентом России!» — инструктировала я Григория, несясь к мосту, а сама думала: «Зачем?»

Мост гудел солнцем, водой, фотографами, журналистами, зеваками. «Так вы чучело Ельцина будете кидать?» — поинтересовался парень из МК. «Нет, человека». «Челове-е-ека?! — протянул он изумленно. — Ну вы хоть 100 грамм налейте человеку-то…» — и отошел в задумчивости. «Кто меня будет страховать? Кто меня будет страховать?» — как заведенный повторял Григорий, стаскивая свитер. «Все под контролем. Начали!» — скомандовала я. Обклеила его табличками с надписью «Народный депутат СССР, член ЦК КПСС Борис Николаевич Ельцин», надела на голову черный пакет, помогла перелезть через перила. Он впился ногтями в парапет и беспомощно оглядывался на собравшихся глазами затравленной бродячей собаки. «Ух, жесть!» — нервно захихикал кто-то у меня за спиной. А я вдруг поняла, что сейчас этот загнанный, почти отчаявшийся, но продолжающий сражаться с Москвой человек сиганет с пятиметровой высоты ради каких-то 800 рублей. И если он не напорется на железную арматурину фонтана, если ничего себе не переломает и все-таки выплывет — его сразу заберут менты. Тогда он потеряет с трудом доставшуюся работу дворника, лишится возможности копить деньги, а вместе с ней и надежды вернуться в Белгород победителем. И тогда… вообще неизвестно, что тогда! Поэтому нужно срочно прекратить этот балаган. Объявить всем собравшимся, что это дикая провокация. Простой розыгрыш! «Падайте, Борис Николаевич, времени нет!» — вдруг неожиданно услышала собственный скрипящий голос...

А потом мы сидели у старой церквушки на Третьяковке, ели еду из «Макдоналдса» и запивали перцовкой. В Белгороде «Макдоналдсов» нет, а в Москве Григорий как-то не решался зайти в самую народную забегаловку. Он нежно и удивленно поглаживал крупными ногтями надувную булочку «Биг Тейсти» и неуверенно спрашивал: «А как это есть?» Он смотрел по сторонам и как ребенок радовался старой Москве, щебечущим воробьям и иностранцам. Он рассказывал, как служил в Чечне в «первую чеченскую кампанию», что из тридцати шести его товарищей вернулось только одиннадцать, что сейчас за смену он разгребает 30 кг мусора, что у него дико болит желудок от ежедневного «Ролтона» и что мечтает сходить в Третьяковку, но стесняется своего запаха. А я наблюдала, как это тридцатилетний мужик неумело макает картошку в соус кари, вспоминала его глаза за секунду до прыжка и пыталась представить, о чем он тогда думал. О том, что он прошедший Чечню настоящий вояка, которому река по колено и высота не высота? Или о том, что этот прыжок на месяц приблизит его к возвращению домой и к велику для смешной косолапой дочки Машки?

«Ты даже представить себе не можешь, как мне было страшно, — сказал Григорий прощаясь. — Мой отец был мастером спорта по прыжкам в воду, а у меня с детства панический страх воды и высоты. За все тридцать лет, что прожил, — никогда не прыгал с высоты, а тем более в воду. Сейчас все проблемы кажутся такими мелкими по сравнению с тем, что я испытал за последние два часа. Зато теперь поверил в себя и точно знаю, что все смогу. Ты правильно тогда сказала — после падения жизнь изменится. Спасибо тебе!» Он натянул солнечную оранжевую спецодежду и убежал в метро, весело помахивая пакетом с недоеденными сэндвичами.

А я спряталась в туалете «Макдоналдса» разбрызгивать по щекам слезы от пережитого эмоционального шока. И среди вечно жужжащей женской очереди и сушилок для рук мне вдруг стали звонить опоздавшие на реконструкцию люди: «Будет ли еще? Когда? Можно ли стать одним из «КазуиСтиков?» «Будет. Скоро. Можно», — отвечала вдохновленно, внезапно открыв для себя новый способ самовыражения. Обычных реконструкторов не интересует жизнь современных так называемых звезд и политиков. Исторической реконструкцией «ближайшего прош­лого» до сегодняшнего момента никто из известных мне клубов вроде не занимался.

Среди тюбиков жидкого мыла и прихорашивающихся перед зеркалом девчонок я таки поняла, «зачем?» переплелись мой розыгрыш, Григорий, мост, Ельцин, мои эмоции и возникшая несколько часов назад группа «КазуС». Нужно, чтобы кто-то обратил внимание людей на недавние детали истории, которые эффектом бабочки сложатся-вплетутся и займут свое место в контексте истории лет эдак через сто. Потому что близкое так же важно, как и далекое. А скрытое — так же важно, как очевидное. «КазуС. НеоНовые Реконструкции», — рождалась у меня в голове основная концепция движения.

В ушах отголоском все еще скрипел собственный голос: «Падайте, Борис Николаевич! Нужно!» Григорий упал… Но нудно тянувший голову последние сутки вопрос «Зачем?» наконец-то исчез.