Есть периоды, когда хочется пересматривать фильмы. А у меня период

перечитывания книг. Некоторые из них я покупала по 3-4 раза: покупала,

читала, давала почитать и снова покупала... Рекордсмены в этом плане – поп-иконки Уэльбек, Кундера и Бегбедер. Кстати, последние время от времени встречаются

в каком-нибудь небольшом парижском баре, чтобы выпить по бутылочке.

Что они обсуждают при этом – мировую литературу или ножки

студенток – не так уж и важно. В любом случае им невдомек, что в это самое время я медитирую на книжные стенды любимой «Москвы», восстанавливая собственную биографию посредством их библиографии. Они расходятся в разные стороны.

Кундера со здоровой иронией отмечает, насколько смешны Любови Бегбедера, и уже более грустно, какой Фредерик по сравнению с ним «мальчик». Тот же, будто бы в доказательство мыслей мрачного чеха, по дороге домой заходит в одну из пип-кабинок, дрочит, тщательно вытирает руки влажной салфеткой и, проходя через квартал молодости Хема, закидывает порцию лонг-айленда. Шествуя мимо Люксембургского сада, он думает о том, что еще бокальчик – это неплохая идея, но разум берет-таки свое, и, подняв повыше ворот черного пальто, уже без лишних раздумий продолжает чертить знакомый с детства маршрут. Я в это время иду в направлении Пушкинской. Мечтаю о Патриках, о чужом уюте и бездумных решениях, шумных кафе, но жестокие поцелуи ласково, по московским меркам ноября, заставляют меня отказаться от этого и спуститься в метро. Устроившись между спящим студентиком и милой старушкой я открываю «Платформу» Уэльбека. А ведь именно в этот момент Бегбедер раздумывает, посылать ли старому приятелю Уэльбеку копию недавно законченного романа или поостеречься. Бег прекрасно понимает, что его старший по возрасту, но младший по славе брат Уэльбек намного талантливее его в прозе, но... менее прозорлив по части саморекламы. Потому-то книги Уэльбека, будучи толще в 4 раза, стоят на 50 процентов меньше романов Бегбедера. Я сама сегодня это видела в «Москве».